Доцент кафедры философии и методологии науки философского факультета кандидат философских наук Тарас Александрович Вархотов выступил с докладом «Из чего сделано будущее? К эпистемологии социального прогнозирования».
Докладчик отметил, что будущее является одной из навязчивых тем культуры новейшего времени. Это тем более заметно, что в строгом смысле будущего не существует — речь идет о предмете, который принадлежит сфере возможного, противопоставленного действительному, потому что если что-то налично, действительно, то оно принадлежит не будущему, а настоящему.
Обеспокоенность будущим и связанной с ним неопределенностью порождает множество эпистемологических концептов, призванных рационализировать неопределенность, сделать ее в некотором смысле понятной и управляемой, сохранив при этом момент страха перед неизвестностью. В качестве примеров можно привести различные теории рисков (У. Бек и др.) или превращенный Н. Талебом в полноценный концепт «черный лебедь», некогда возникший в литературе в связи с предложенной К. Поппером методологией фальсификации.
Одновременно будущее рассматривается как нечто подручное, принадлежащее настоящему, как что-то находящееся в наших руках. «Нет никаких сомнений в том, что будущее наступило, но что именно оно собой представляет — остается загадкой», — утверждает в своей специально посвященной теме будущего работе британский социолог Дж. Урри. Эта цитата хорошо демонстрирует суть того, что для данного доклада явилось отправной точной рассуждения. Значительная часть обозначенной «загадочности» будущего обусловлена неправильным обращением с ним: оно, определенно, не наступило, и обходиться с ним как с чем-то наличным нельзя, поскольку будущее — это по определению именно то, чего еще нет.
В каком смысле тогда можно рассуждать о будущем, в том числе в достаточно строгой форме — строить прогнозы? Одной из продуктивных траекторий поисков ответа на этот вопрос является обращение к имплицитному представлению о будущем, заключенному в теориях психофизиологической регуляции движений Н. А. Берштейна и Дж. Гибсона.
Посвятив большую часть жизни проблемам регуляции и восстановлению движений человеческого тела, Бернштейн подчеркивал, что управление движениями всегда опирается на наличие желательного конечного результата — положения тела, которое еще не достигнуто, но задает направление изменения текущего положения и частично определяет необходимую для этого последовательность действий (локомоторную схему). В результате возникает схема регуляции, неожиданно точно описывающая эпистемологические основания прогнозирования: «Судя по всему, мы имеем перед собой два связанных процесса. Один из них есть вероятностное прогнозирование по воспринимаемой текущей ситуации, своего рода экстраполяция на некоторый отрезок времени вперед. <…> Наряду же с этой вероятностной экстраполяцией хода окружающих событий (каким он был бы при условии „невмешательства“) совершается процесс программирования действия, долженствующего привести к реализации потребного будущего <…> своего рода интерполяция между наличной ситуацией и тем, какой она должна стать в интересах данного индивида».
Еще одно важное соображение об основаниях прогноза дает Дж. Гибсон. Он подчеркивал, что событие всегда растянуто во времени, но в то же время оно в некотором смысле существует и как целое. Образно говоря, падение чашки со стола в разные моменты времени описывается через разные положения чашки, но в момент начала падения мы можем уверенно говорить о том, чем оно завершится — еще на наступившее («будущее») принадлежит событию как целому и предсуществует таким способом как более-менее необходимое. Соответственно, для общественных наук, где структуры событий на порядки сложнее приведенного примера, критичным оказывается статус «более-менее», который описывается через множество условий, исключаемых из прогнозной модели в рамках посылки о ceteris paribus (допущении об их неизменности). Тем не менее при всех возникающих в конкретных случаях прогнозирования сложностях и претензиях к точности прогноза общий принцип можно рассматривать как рабочий — событие существует в некотором смысле целиком, включая свою «будущую» часть. Именно эта предпосылка позволяет рассматривать прогнозирование как строгую процедуру — как-то, что сбывается с необходимостью.
Доклад доцента кафедры теоретической и прикладной лингвистики филологического факультета кандидата филологических наук Олег Игоревич Беляев «„Историко-этимологический словарь осетинского языка“ В. И. Абаева как лингвистический и культурологический источник» был подготовлен в рамках гранта РНФ (проект № 22−28−1 639).
Выступление был посвящено ходу выполнения проекта по переводу и цифровизации «Историко-этимологического словаря осетинского языка» В. И. Абаева (ИЭСОЯ). Был дан обзор содержания и структуры словаря, обсуждалась его значимость для сравнительно-исторического языкознания, истории, культурологии, уникальность на фоне других аналогичных источников и, как следствие, — необходимость создания цифровой и англоязычной версии. Указывались трудности при выполнении этой задачи и принятые технические решения. Подробно обсуждалось использование XML и TEI (https://tei-c.org/) для семантической разметки данных словаря.
Доклад «Этномузыкальные практики как средство трансляции мирового культурного наследия» доцента кафедры сравнительного изучения национальных литератур и культур факультета иностранных языков и регионоведения кандидата культурологии Юлии Сергеевны Овчинниковой был посвящен этнокультурным музыкальным практикам как средству трансляции культурного наследия.
Анализируя музыкальные практики народов России (русских, якутов (саха), алтайцев-теленгитов, башкир, хакасов, бесермян и др.), шотландских и ирландских гэлов, мексиканских тотонаков и уичолей, а также других народов, автор выделила специфические условия трансляции нематериального культурного наследия в традиции: «контактная коммуникация» (термин К.В. Чистова), синкретичность, полимодальность, поликодовость, опора на коллективное поле традиции и сопереживания опыта, «вписанность» в жизнь, природосообразность и экологичность (идентификация с природой). В анализе современных этномузыкальных практик докладчик ставит следующие вопросы. Насколько актуальные культурные практики и индустрии (образования, досуга, питания и др.) эффективны? Какие пласты нематериального культурного наследия они транслируют и в какой степени? Какие пласты редуцируются или уходят в прошлое? Анализ ряда современных кейсов (медитативно-образная варганотерапия М.А. и Е. В. Алексеевых, бесермянские крези в песенном и педагогическом творчестве М. В. Корепановой, практики ирландских и шотландских музыкальных сессий и др.) показал, как соблюдение вышеуказанных условий способствует трансляции нематериального культурного наследия в современном мире.
Доклад «Латентные конфликты в российской мем-повестке: к методике анализа» был подготовлен заведующим кафедрой цифровой журналистики факультета журналистики кандидатом филологических наук Ольгой Владимировной Смирновой и старшим преподавателем кафедры цифровой журналистики факультета журналистики кандидатом филологических наук Софьей Борисовной Стебловской.
По мнению авторов, мемосфера — одна из составляющих частей цифрового пространства, ставшего для современного человека не менее реальным, чем пространство материальное. Меметизация культуры, с одной стороны, ведет к редукции смыслов, а с другой — к поляризации дискурсов. Мемы, являясь порождением сетевой цифровой культуры, позволяют фиксировать новостную повестку и дают возможность медиаакторам проявлять свою цифровую субъектность путем выбора того или иного мема или реагирования на него.
Важная часть меметического пространства — конфликтные мемы, в частности, мемы с латентным конфликтом, представленным не открыто, а имплицитно. Конфликт, являясь имманентным антропологическим механизмом выстраивания социокультурных структур, довольно четко прослеживается и в мемосфере. Около трети из общего числа мемов, представленных в российском медиапространстве, могут быть маркированы как конфликтные. Поэтому внимательное отношение к этой части медиаактивности может быть очень продуктивным.