14 марта 2022 года в рамках проекта «Социокультурные истоки современности и прогнозирование будущего» НОШ МГУ «Культурное наследие» был проведен круглый стол «„Структуры большой длительности“: продуктивен ли этот концепт в исторических исследованиях? Как он должен быть представлен в университетских курсах?»
В центре внимания участников круглого стола был один вопрос: могут ли «структуры большой длительности» (structures de longue durée — понятие, введенное в научный оборот Ф. Броделем) стать предметом продуктивного и верифицируемого исторического анализа в области экономической, социальной, политической истории и истории культуры. Под «структурами большой длительности» понимаются (признанной научной традицией современной историографии) такие реалии в социальных связях, в культуре, религии, в политических институтах, в экономике и исторической экологии, которые эволюционируют чрезвычайно медленно и остаются почти неизменными на протяжении многих столетий. Понятие «цивилизационные традиции» может быть принято как эквивалент понятия «структуры большой длительности».
Изучение «структур большой длительности» предполагает, в частности, и попытку увидеть, что соединяет реалии недавнего и современного развития Европы, России, «циркумроссийского» евразийского пространства, разных стран планеты со средневековьем и даже более ранним временем. Такая постановка вопроса исходит из гипотезы, что многое в опыте сравнительно недавнего прошлого и современности может быть объяснено как продукт (или хотя бы коррелят) «структур большой длительности» (цивилизационных традиций), взятых в их типологически-индивидуальном измерении. Подразумевается, конечно же, компаративистский и междисциплинарный взгляд на прошлое обществ Европы, России, Евразии, других регионов мира.
Обращение к этой проблематике призвано помочь и разработке новых учебных курсов в рамках магистерских и аспирантских программ нескольких факультетов Московского университета.
Открывая круглый стол, Алексей Павлович Козырев (соруководитель НОШ МГУ «Культурное наследие», и.о. декана философского факультета) выразил надежду, что проводимый круглый стол положит начало постоянному тесному взаимодействию и совместной работе специалистов исторического и философского факультетов.
Дмитрий Александрович Андреев (координатор НОШ МГУ «Культурное наследие», заместитель декана по научной работе исторического факультета) подчеркнул, что предлагаемый к обсуждению концепт работает и применительно к отечественной истории, он помогает понять многие ее процессы, в том числе фундаментальные политические трансформации XX в.
Леонид Иосифович Бородкин (член-корреспондент РАН, заведующий кафедрой исторической информатики исторического факультета) в сообщении «Долговременная динамика показателей экономического неравенства: Россия в контексте европейского развития» акцентировал внимание на компаративистском и междисциплинарном аспектах рассматриваемой динамики в контексте социально-экономического развития обществ России и Европы в XVIII—XX вв. Как известно, Ф. Бродель различал три уровня исторической динамики: «длительная временная протяженность» (longue durée) медленных (вековых) структурных изменений; динамика экономических и социальных структур, характерным временем изменений которых являются десятилетия; событийная динамика политической истории. В центре внимания доклада был тезис о верифицируемости анализа долговременной динамики экономического неравенства в России в XIX-ХХ вв. Важным аспектом проблемы является учет специфики традиционного (общинного) восприятия экономического неравенства в преимущественно сельском населении Российской империи. В докладе были представлены результаты статистического анализа показателей неравенства доходов населения России на протяжении двух веков, дана критическая оценка опубликованных недавно релевантных работ зарубежных авторов.
Дмитрий Михайлович Бондаренко (член-корреспондент РАН, заместитель директора Института Африки РАН, профессор Школы исторических наук Высшей школы экономики) в сообщении «Община и общинность как структура и организационный принцип большой длительности в истории Африки южнее Сахары» рядом примеров проиллюстрировал вынесенный в заголовок выступления тезис. Принцип общинности может быть определен как способность общинных по происхождению и сути мировоззрения, сознания, поведенческой модели, социально-политических норм и отношений распространяться на всех уровнях сложности социума, включая, пусть и в модифицированном, а иногда даже искаженном виде, уровни социологически над- и внеобщинные. Как стержневой организующий принцип общинность оказывает прямое воздействие на все подсистемы африканского общества на всех уровнях его бытия на всем протяжении истории и является фундаментом структур африканских обществ в перспективе longue durée. Именно этим в огромной степени может объясняться специфика африканской культуры, африканской цивилизации. В воплощении в ней принципа общинности имеет смысл искать и корни своеобразия исторического процесса в субсахарской Африке.
Тарас Александрович Вархотов (доцент философского факультета) обратился к теме «Концепция themata Дж. Холтона — универсалии или „структуры большой длительности“»? Опубликованная Дж. Холтоном в работе «Научное воображение» еще в 1978 году концепция «тематического анализа», изначально предложенная для историографии науки, поднимает проблему наличия устойчивых эпистемологических структур, направляющих мышление исследователей и, шире, искания и образ действия участников социально-исторического процесса. Собственным предметом интереса Холтона было «воображение» ученого, глубинные основания мышления, предположительно лежащие в основании научных открытий и выбора направления развития интеллектуальной культуры на длительных периодах времени. Такие «темы» (themata — например, атом и континуум) в отличии от конкретно-исторических форм интеллектуальной культуры (например, различных вариантов «атомизма» или космологических теорий) с момента выхода на историческую сцену сохраняют функции устойчивых эпистемологических инвариантов и похожи на своеобразные универсалии, значительная часть содержания которых исторически изменчива, но некоторое ядро (собственно, «тема») лежит вне плоскости исторических изменений («универсально»). В докладе было отмечено, что подход Холтона открывает интересную перспективу для ревизии проблемы универсалий, противопоставляя модной в настоящее время радикальной историзации любых квазисоциальных предметов модель, совмещающую историзм с допущением существования универсальной инвариантной эпистемологии в форме тематической структуры. Актуализация отдельных компонентов этой структуры исторична, то есть они начинают действовать только с какого-то конкретного исторического периода, однако в дальнейшем они устойчиво воспроизводятся и выполняют роль «направляющих» любой культурной деятельности. В результате «тематический анализ» позволяет сочетать подходы, обычно рассматриваемые как несовместимые: исторический релятивизм и социальный конструктивизм с «консервативным» эпистемологическим реализмом и реалистической онтологией — по крайней мере, в методологии социально-исторического знания.
Сообщение Анатолия Робертовича Канторовича (доктора исторических наук, заведующего кафедрой археологии исторического факультета) «Образ грифона в скифском зверином стиле как одно из проявлений мирового тренда в зооморфном искусстве» было посвящено одному из наиболее популярных мотивов в мировом зооморфном искусстве — грифону (сочетание элементов птицы, хищного млекопитающего и рептилии) как семантически чрезвычайно насыщенному образу, фигурирующему в бестиариях различных культур и народов (Передний Восток, Минойская цивилизация, скифо-сибирский мир, Византия, романский стиль, древнерусское искусство) в широком хронологическом диапазоне — начиная с IV тыс. до н. э. и вплоть до современной геральдики. При этом было обращено внимание на тот факт, что основанное на древнегреческой письменной традиции значение термина «грифон» в гуманитарных науках не совпадает со значением этимологически идентичного и восходящего к мифологии термина «гриф» в биологии. Были проанализированы истоки и эволюция, основные каноны образа грифона в скифо-сибирском зверином стиле, представлены пограничные с темой грифона синкретические образы, отвечающие идейно-художественным запросам скифов и других народов скифо-сибирской культурно-исторической общности VII — начала III в. до н.э. Сделана попытка выявить причины популярности и длительности воплощения образа грифона в мировом искусстве, его место в идеологии.
Ольга Дмитриевна Шемякина (доцент исторического факультета) в докладе «Конец шелкового пути? Феномен номадизма в мировой экономике древности и современности» говорила о том, что евразийский широтный коридор степей, пустынь и полупустынь, соединяющий страны Леванта и Китая, явился основой беспрецедентной в мировой истории ландшафтной оси, пронизывающий Восток и Запад и ставшей предпосылкой динамизации социальной жизни континента (Дж. Даймонд). Номадизм рассматривается во множестве социальных проекций. Вызовы воинственных кочевников политиям древности и средних веков требовали ответов — мобилизации огромных армий и военных походов, а также развития многообразной этнодипломатии и установления обширной торговой сети, ставшей логистической основой континентальной экономики, а также транзитом идей и технологий. Номадизм как социальное явление появился в результате перемещения людей и товаров, а оно было невозможно без включения в оседлые общества общин этнически чуждых им номадов, занятых широким спектром «кочевых» занятий. Главными объектами деятельности и ресурсами номадов были люди, которым они предлагали посреднические услуги, а не природа. Движение было связано не только с деятельностью особой категорией людей, которые специализировались на посредничестве.
Евразийский коридор был зоной сверхинтенсивных контактов, динамизирующих контуры социальной жизни оседлого населения, включенного также в процессы обмена, взаимодействия разных религиозных традиций и влияния множества локальных принадлежностей. Оседлое население, постоянно испытывавшее давление как со стороны народов, ведущих кочевой образ жизни, так и со стороны особой категории людей, основным занятием которых было посредничество, и само было вынуждено постоянно меняться. Процесс идентификации имел текучий характер, находясь в процессе постоянного обновления и смены (А. Головнев, С. Абашин). Переход с одной семиотической системы к другой был характерен и для взаимодействия языков, породивших особую культуру перевода, действующую вдоль торговых маршрутов (С. Аверинцев, М. Эспань).
В современном нам мире константы, определившиеся в процессе освоения трансконтинентальных торговых путей, продолжают действовать и сегодня. Древние сухопутные маршруты имеют отношение к транспортной логистике программы «Один пояс и один путь». Реализация этой программы будет означать возможность создания новой альтернативной глобализации.
Различия и различения как необходимые элементы процесса идентификации в историческом ядре Шелкового пути постоянно меняют свои очертания. Они прозрачны, поскольку люди их преодолевают, превращаясь из «своего» в «чужого» и наоборот (С. Абашин).
Торговля шелком потеряла свою актуальность, но номады, воспитанные в традициях посредничества, остались и преодолели континентальные границы. Непропорционально высокому представительству армян и евреев в бизнесе и свободных профессиях Европы и Ближнего Востока соответствует роль китайцев в Юго-Восточной Азии, парсов в Индии, индийцев в Африке и ливанцев в Латинской Америке и на Карибских островах (Ю. Слезкин).
И это дает нам основание для утверждения того, что в широтном коридоре Евразии действовали структуры большой длительности, связанные с номадизмом как с движением товаров, людей, идей и технологий в физическом пространстве, а также с движением в сфере сознания, текучей идентичностью, изменчивой и ситуативной.
Людмила Александровна Пименова (доцент исторического факультета) представила доклад «Монархическая традиция в республиканской политической культуре». Исследовательница в своих размышлениях отталкивалась от слов Марка Блока, что «две категории французов никогда не поймут истории Франции: те, кого не трогает память о коронации в Реймсе, и те, кто без волнения читают о празднике Федерации». В данной сентенции монархическая и республиканская традиции не противопоставлены, а соединены как две составляющие национальной исторической традиции. Развивая эту мысль, докладчица обратилась к проявлению монархических структур и образов в правовой традиции Франции XIX—XX вв., в современной французской культуре и в политическом поведении граждан.
Дмитрий Игоревич Полывянный (профессор Ивановского государственного университета) в сообщении «Католическая церковь в болгарских землях XVII в.: апелляции к традиции и использование конфессионального пространства» поставил вопрос о «прикладном» использовании понятия «структуры большой длительности». В пространном труде главы католической общины Петра Богдана (1601−1674) «De antiquitate Paterni soli, et de rebus Bulgaricis ad suos compatriotas» («О древности Отчей земли и о делах Болгарских своим соотечественникам»), который был введен в научный оборот в 2020 г., на взгляд докладчика, отчетливо просматривается мотив социального конструирования общности, выходящий как за рамки миссионерской деятельности, так и обычной канонической организации.
Нобилитет находившегося в привилегированном статусе горняцкого центра Чипровцы и окрестных сел в Видинском санджаке на протяжении трех поколений — с первых десятилетий XVII в. до антиосманского восстания в 1688 г. — формировал на основе структур католической церкви особое конфессиональное пространство и наращивал мотивированное сообщество высокообразованных и ангажированных в образовательные и общественные практики клириков. Их деятельность в 1650—1660-е гг. вышла за рамки обычного церковного окормления населения чипровского населения и обращенных в католичество проживавших в районе Никополя потомков павликиан, распространившись в северных землях Румелии и на север от Дуная, так что Конгрегации пропаганды веры и руководству ордена миноритов пришлось ограничивать епископов новообразованных Никопольской и Марцианопольской епархий в их общественной, а затем в политической деятельности. Массовое участие болгарских католиков в антиосманском восстании 1688 года привело к переселению их уцелевшей части на территорию империи Габсбургов, а нобилитет пополнил австрийскую служилую знать.
Яков Георгиевич Шемякин (главный научный сотрудник Института Латинской Америки РАН) в докладе «БРИКС: конъюнктурное объединение или пространство встречи структур большой длительности?» так передал основную мысль выступления: возникновение БРИКС было обусловлено не только сложившейся в мире в последние десятилетия конъюнктурой, но и факторами долговременного действия. Главный из них — характер цивилизационной идентификации, общая идентификационная стратегия, основанная на убеждении в том, что никакая подлинная модернизация невозможна, если не найдена «формула синтеза» собственной традиции и универсальных ценностей модернизации, что исключает прямое, без учета местной специфики, копирование западных форм и институтов. Между представленными в БРИКС цивилизационными традициями (которые, собственно, и являют собой «структуры большой длительности») обнаруживаются параллели в понимании ключевой проблемы роли человеческой личности, ориентации на ее творческую активность, убеждении в том, что проявить себя эта личность может только в рамках традиции. Членов БРИКС объединяет убеждение в кардинальной значимости национального государства как главного институционального рычага осуществления упомянутой общей идентификационной стратегии. Еще одна важнейшая общая черта — геополитическая и геоэкономическая ориентация на создание полицентрической структуры миропорядка.
Игорь Николаевич Ионов (ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН) предложил комментарий под названием «Концепция longue durée в контексте споров о теории истории». По его мнению, в предыдущих выступлениях практически не затрагивалась тема «„Структуры большой длительности“: продуктивен ли этот концепт в исторических исследованиях?». Часть выступлений проблемы longue durée вообще не касалась, еще часть парадоксальным образом затрагивала тему традиций и связанных с ними структур социально-экономической, политической, культурной жизни, но не структур времени, о которых говорил Ф. Бродель. Тема longue durée затрагивалась в стиле: «Музыка народная, слова тоже народные». Вне биографии автора и актуальных споров вокруг его идей.
Между тем в отечественной историографии это очень спорная, на редкость конфликтная тема. Начать с А. Я. Гуревича, который считал Броделя отступником от традиции «Анналов», а его концепцию связывал с его психической травмой от пребывания в нацистских концлагерях в 1940—1945 гг. И считал сугубо антиисторической, связанной с растворением исторического ремесла в других дисциплинах. Ведь идея longue durée тесно связана с геоисторией Броделя и фактически во многом противопоставляется истории ментальностей. Гуревич видел за отрицанием Броделем события — отрицание человека как предмета исследования школы «Анналов». Для Гуревича классик исследования культурной традиции и цивилизации — Н. Элиас, а не Бродель.
Конечно, можно сказать, что речь шла прежде всего об исторической верификации теории Броделя на примерах из разных областей истории. Но нельзя не видеть, что верификация при помощи демонстрации трансисторической связи (только такие доклады соответствовали мысли Броделя) содержит сильные подтверждающие доказательства, а потому попадает под удар критического рационализма К. Поппера. Тот писал, что сильные подтверждения не имеют значения именно в том случае, если их цель — подтверждение (верификация) теории. Они значимы лишь в том случае, если их цель — опровержение (фальсификация) данной теории.
По мнению докладчика, подобная дисциплинарная верификация возможна скорее не на историческом, а на социологическом, политологическом, культурологическом уровне. Именно на таком уровне разрешались споры по поводу трудовой этики русского крестьянства между Л. В. Миловым и Э.С. Кульпиным-Губайдуллиным. Так можно разрешить и споры по поводу российской цивилизации, сближая позиции В. А. Шнирельмана, Г. И. Зверевой и авторов, пишущих по этой теме.
Наконец, в условиях современного кризиса темпорального режима Модерна особое значение приобретает отношение Броделя ко времени вообще. Понятие времени — типичное пустое означающее, которое в истории заполнялось разными смыслами. Пустые означающие — это важнейшие понятия культуры, по поводу смысла которых идет постоянная дискуссия в науке и обществе. Их функция — укрепление или подрыв той или иной дискурсивной гегемонии. Поэтому longue durée можно рассматривать как инструмент установления контргегемонии против: а) модерного представления о времени, когда движение к будущему стирает следы прошлого, и б) политического образа времени как событийно-конъюнктурного. В этом смысле обсуждение функций понятия longue durée — важный инструмент для историка в эпоху переопределения когнитивных карт времени, или темпорального поворота.
Но важен еще один аспект, на который указывали социологи, прежде всего П. Сорокин и З. Бауман: это переход от «прочных» моделей времени к «зыбким» (перевод «текучий» не передает ощущения хаотической турбулентности, против которого возражают и Сорокин, и Бауман, да и Бродель тоже). Но Сорокин совершенно справедливо связывал «прочное» время с мифическим временем, а Бауман писал о ретротопии как тяге к прошлому, которого никогда не было. Понятие цивилизации как явления longue durée имеет черты такой ретротопии (и утопии вообще). По мере движения от событийного времени к конъюнктурному и длительному растет роль метанарратива, конструктивизма, интерпретаций и риторики, уменьшаются возможности верификации (даже вне пределов, установленных К. Поппером). Особенно опасно движение к тому, что Бродель называл très longue durée. В этой области, близкой времени геологической и биологической эволюции, возможен чистый этерналистский миф, столь милый П. Сорокину.
Татьяна Александровна Матасова (доцент исторического факультета), поблагодарив организаторов, сказала, что проведенный круглый стол открывает важные возможности и перспективы как научного, так и просветительского поиска и взаимодействия, и обратила внимание на сложность и неразработанность проблемы встраивания рассматривавшейся в рамках круглого стола проблематики в классические университетские курсы. Возможным решением этой проблемы может явиться большой межкафедральный спецкурс, читающийся для магистров, в котором бы нашла отражение эта широкая проблематика. В противном случае, наши студенты просто не поймут нас.
Владислав Сергеевич Житенев (доктор исторических наук, исторической факультет) выразил благодарность организаторам и участникам круглого стола за масштаб показанных проблем и вопросов в области исторического и шире — гуманитарного — знания, а также отдельно подчеркнул тот факт, что понятие «структуры большой длительности» регулярно применяется и в археологии (сама концепция под воздействием фактологии возникла на несколько десятилетий раньше публикаций Ф. Броделя, но приобрела свои сегодняшние очертания в процессе становления структурализма). И не только по отношению к средневековью, античности или раннему железному веку, но и к гораздо более раннему — доисторическому — периоду, в том числе палеолитическому времени. Во многом объективность выделяемых и обсуждаемых «структур большой длительности» археологам позволяет аргументировать междисциплинарный характер исследований.
Поднимавшиеся в некоторых докладах вопросы междисциплинарного характера, с точки зрения выступающего, составляют фундамент объективного анализа «структур большой длительности». И развитие междисциплинарного подхода можно обозначить как одну из базисных составляющих развития исследований «структур большой длительности» и как научного направления, и как части образовательного процесса. Важнейшим вопросом здесь является проработка — содержательная и методическая — введения концепций, научных инструментов и иных «структур большой длительности» в образовательный процесс. На каком курсе вводить это понятие? И в каких именно трактовках? Что делать с теми курсами, где и через которые понятие и концепцию «структур большой длительности» вводить необходимо, но семинарскиие занятия не дополняют лекционные? И как преподавателям соединить предлагаемые — порой достаточно несхожие — взгляды в общем контексте представления студентам самого явления «структур большой длительности»? Одним из ответов на последний вопрос может — а может быть, и должен — стать регулярный научный семинар, на котором и преподаватели, и аспиранты, и студенты могли бы обсуждать не только научные доклады, но и методические подходы, связанные с постепенным введением всего объема концепта «структур большой длительности» в широкий образовательный процесс.
Подводя итоги, Михаил Владимирович Дмитриев (профессор исторического факультета), продолжая сказанное В. С. Житеневым, поставил акцент на том, что регулярно работающий научный семинар помог бы обновлению многих профильных и специальных курсов в программах МГУ и других университетов. С другой стороны, аккумуляция накопленных знаний о «структурах большой длительности» в истории России, Европы и мира помогла бы существенно продвинуть вперёд и углубить научное понимание того, что происходит именно с современными обществами в Европе, в США, в России, каковы факторы кризисов последних десятилетий. Поэтому так важно было бы осуществить идею регулярно проводимых семинаров по данной проблематике. Результаты этой работы могли бы публиковаться на сайте школы «Сохранение мирового культурно-исторического наследия».
Проблематику «структур большой длительности» предлагается рассмотреть в серии семинаров и воркшопов. Их тематика может быть такой:
«структуры большой длительности» в экономической истории Европы, России и иных регионов (опыт исследований);
«структуры большой длительности» и политическая культура стран Западной, Центральной, Юго-Восточной Европы, России и иных регионов (опыт исследований);
история «больших» и «малых» социальных групп в контексте «структур большой длительности» (опыт исследований);
конфессиональные традиции в прошлом России и Запада как «структуры большой длительности» (опыт исследований);
если «структуры большой длительности» не миф, то каков «вес» и функции средневековых реалий в истории России и мира в XX—XXI вв.
как и на основе каких исследований освещать проблематику «структур большой длительности» в наших университетских курсах?